Автор: Полина Шевчук

25/11/23

«Табличку на нос себе приколите».
Интервью с Иваном Феодориди

Полина: Хеллоу, Ваня! Расскажи про свой проект, и как он появился.

Иван: Честно говоря, изначально мне надоело хранить фотографии на телефоне. Когда нужно было избавиться от них, мне было как-то жалко удалять. Я подумал, что надо какую-то сточную яму найти, куда именно эти фотографии с дверьми можно было бы закидывать. Поскольку на компьютере обычно тоже места не особо хватает, я решил завести сначала закрытую страницу, на которую выкладывал все, а потом как-то взял, публичной ее сделал, и все.

Полина: А заметки ты тоже с самого начала начал писать?

Иван: Я сначала писал, а потом в какой-то момент их перечитал. Мне они показались глупыми и инфантильными, и я что-то перестал это сделать, но, может быть, продолжу.

Полина: А мне они понравились, я себе даже заскринила несколько. Как ты вообще находишь эти двери? Специально смотришь какие-то проекты в интернете и потом идешь фоткать целенаправленно? Или ты замечаешь эти двери по пути, когда гуляешь?

Иван: Я, к сожалению, редко гуляю. У меня есть две точки маршрута — это работа и дом. Я просто время от времени меняю свой путь между ними. Поскольку я в центре живу и работаю, то свой маршрут намеренно удлиняю: езжу через разные мосты, делаю крюк лишний, чтобы просто разнообразить погожий денек себе, утро или вечер, если это белые ночи, например. Вот так по пути, то что я встречал и фиксировал. Радовался, что вот она, нашел. Хотелось понимать вообще, что это, какой год, кто архитектор, и, естественно, я на citywalls что-то смотрел. Это удивительный сайт, до сих пор считаю, что создателям надо отдельное место в раю организовать, потому что там реально все есть. И обычно за один объект схватился — там же можно поиск по улицам настроить, поиск по архитекторам — зашел посмотреть информацию о доме, после этого идешь дальше, дальше, и так уже потом время проходит, и уже оказываешься в каких-то дебрях. Я взял структуру, которая у них в «шапке»: название, адрес, год, всякая самая сухая информация, и решил ее тоже дублировать. Иногда бывает, что на citywalls нет информации по поводу стиля или года, тогда я пытаюсь искать на других ресурсах, если сам не могу стиль определить.

А бывает, иногда я специально хожу. Есть ребята, которые выкладывают время от времени детали всякие, и двери в том числе. Они не пишут адрес, естественно, поэтому я пытаюсь найти, так сказать, по косвенным уликам. Классная дверь есть на Ваське, я ее искал. Какая-то общага, не помню точно, но реальная общага: я внутрь заходил, носки сушатся. Но входная группа там красивая, красиво окрашенная, там вообще много старых элементов. Потом узнал, что кто-то уже статью по этому поводу написал, и я зря этим поиском занимался. Короче, редко я хожу специально сфоткать дверь, в основном это бывает по пути.

Полина: А по поводу названия «парадка» — есть ли в этом какая-то ирония по поводу нынешнего состояния дверей и других деталей ушедшей эпохи: вот была парадная, а теперь это парадка, или для тебя это просто название?

Иван: Ну для меня на самом деле, наверное, иронии не было. Как-то в детстве объяснили, что вот есть парадная, и я уже достаточно в осмысленном возрасте понял, что только парадный вход «парадной» называется, а не все входы и двери. И я так и воспринимаю это до сих пор, что любая дверь в Петербурге, да в любом городе, в мире — это парадная. То есть, будь она пластиковая, или какая-то железная, или вычурная, или охренительная — все равно парадная. Вообще, это собирательный образ, на самом деле. Сейчас рискую уйти в какую-то ерундистику, но что во Дворце Пионеров какая-нибудь здоровенная зала с колоннами, что вот у меня в Веселом Поселке в детстве, место, где мы спички жгли. Для меня нет разграничения парадная — подъезд, но я понимаю, что это как бы технически неправильно.

Полина: Это ощущенчески, а не технически, так что имеет право на жизнь.

Иван: По ощущению — да. Все, через что можно зайти в дом — это парадные. Наверное так. А в целом, я достаточно спонтанно придумал название. Мне нужно было, когда я регистрировался, что-то написать. Даже по-моему, по синей лавочке, если честно.

Полина: Хорошо, плавно мы перешли к следующему вопросу про «казенные» и «здоровые» парадки — терминология из твоих заметок. Можешь ли рассказать поподробнее, что это значит вообще, какие есть характеристики у тех и других парадных?

Иван: Ну, по поводу казенных. 90-е были таким достаточно странным и ужасным временем, которые уже во многих произведениях литературы и кино по-разному раскрывали, а в нулевые уже денежки появились, а страх, скорее всего, остался. Ну, это как я сам для себя объясняю. Первое, чего тебе хочется — закрыться поскорее, спрятаться. Я даже у старшего поколения спрашивал, у родителей, у родственников, когда вообще это началось, что парадные стали закрывать этими здоровенными железными листами. И похоже, что это случилось в нулевые.

Так что казенная парадка — это когда была деревянная дверь, которую в какой-то момент демонтировали и попытались сделать что-то, что как бы там должно было быть. Если там есть фрамуга, либо есть стекло какое-то, там стоит обязательно стеклопакет, детали вырезаны на ЧПУ. То есть это все какое-то… Взял, так вот полдвери нарисовал, потом повернул в фотошопе, и у тебя есть две идеальные симметричные части. Это как будто бы сделано не руками — машина клепала. Нет, ну слава Богу, что оно там есть в таком виде, деревянное даже может быть, но мне как-то, честно говоря, милее, если там именно дверь будет железная, и вокруг, например, останутся какие-нибудь капители деревянные, старые.

Бывает так: просто вырезают кусок, запихивают штампованный, а фрамугу оставляют почему-то, видимо не хотят заморачиваться, через нее не залезешь особо. Хотя иногда видел, что старые фрамуги закрывали железными прутками, просто крест на крест. Вот, и те, которые были вырваны и поставлены — такая ерундистика мне нравится больше, чем новые, потому что там есть старые детали, где-то осталась замазка. Есть некоторые фонды, которые восстанавливают старые штуки, иногда у них получается нормально сделать. Но не знаю, у меня все равно есть какое-то внутреннее отторжение.

Полина: Ну возможно потому, что теряются текстурность и культурные слои, и остается только лоск, который после реставрации часто бывает. Все получается очень аккуратное и чистенькое.

Иван: Видишь, я говорю не про реставрацию, а именно про новоделы. Вот эта улица в Песках, Мытнинская, там фонд «Внимание» работал. Они и саму парадную вроде как очистили и заменили там двери. Мне кажется, что там все-таки резные элементы были сделаны на станке, а не вырезаны вручную. Хотя, может быть, я многого требую. Наверное, лучше так, чем никак. Но если спрашивают, как мне больше нравится, мне нравится больше старая, потрепанная и говняненькая, чем новая, отпидорашенная.

Полина: То есть заканчиваем на том, что казенные — это чистые и формально «правильные». А «здоровые» это какие? Искренние? Просто из-за того, что в них больше деталей?

Иван: Ну, может быть, да. У них как-то жизни больше. Да даже не в деталях дело. Вот ты сказала про культурные слои: там, может быть, что-то тремя красками покрашено. Не знаю, может быть, вот на эти двери, которые новые ставят, я через лет 40 буду смотреть, и скажу по-старперски: «ну, вот это нормально».

Полина: Слои проявятся.

Иван: Слои проявятся. Да, их же не нанесешь специально. Это про восприятие. Короче, это не объективно.

Полина: Хорошо, понятия «казенных» и «здоровых» парадок субъективны. Тогда вопрос следующий. В твоих заметках мне понравилось выражение «коммерческая некрофилия». Что конкретно ты имеешь в виду?

Иван: Ну, именно эта фраза была в контексте здания на Фонтанке. Достаточно грандиозный дом, в котором был ДетГиз [крупнейшее в СССР специализированное издательство, выпускающее книги для детей и подростков]. Это здание со здоровенной историей и с большим потенциалом, с крутыми оригинальными парадными. И, в принципе, там все — это старая песня: конечно, можно было бы сделать хорошо, но, я так понимаю, что сдачей объектов занималась какая-то мафия. Они потихоньку сдавали помещения людям на всякую ерунду. И не только ерунду, кстати [редакция шлет привет ДК ПТХ]. В общем, они совершенно не занимались зданием, но выжимали из него все соки. Там покрывалось все плесенью, осыпалась крыша, бегали крысы. Люди из этих арендованных помещений уезжали, потому что они не могли находиться в месте с животными и с потолком, который на головы падает, и плесень эту всю нюхать. С ними просто прощались, потому что можно найти других дураков. И вот так происходит высасывание всех ресурсов. Ну, опять же, все эти «родимые пятна» капитализма так называемые — они убивают культуру, в том числе и наш город.

Конечно, мы рискуем свести разговор в классовую плоскость. Я имею в виду, что мы в целом живем при такой экономической формации, в которой человек себя не чувствует комфортно и не чувствует себя хозяином своего города.

Я думаю, что это происходит, потому что человек, наверное, отчужден от собственного труда. Это не только в нашей стране происходит, а вообще везде. Он [человек] не видит, для чего он существует, для чего он работает, для чего он производит, получает какие-то гроши, а в остальном, если на бошку ничего не валится, то и Бог с ним. Есть, безусловно, люди, которые пытаются изменить что-то вокруг себя, но это инициативные группы, которые в итоге ломают зубы о бюрократию.

И, если вернуться к этой «некрофилии», так называемой: это о том, что люди, у которых есть капитал и средства производства, они выжимают из остальных максимум, который можно выжать, а потом выбрасывают их на улицу и берут других. То же самое они делают со всем, что находится вокруг них. Это здание — хороший пример, потому что там уже перекрытия все — ну ладно, не все, я преувеличиваю — некоторые, разломаны, а они пластырь наклеили, и продолжают это помещение дальше сдавать. А что там потом будет, им вообще похеру. Это отношение не только к вещам, но в том числе к людям. Короче, картина не очень.

Полина: Вот ты сказал, что инициативные люди часто сталкиваются с бюрократической машиной, если хотят что-то сделать. А как вообще устроен процесс, например, восстановления исторической двери? Может быть, у тебя есть какие-то мысли, как это могло / должно быть устроено?

Иван: Честно говоря, я не знаю, как это делать сейчас технически, но есть неплохие примеры. Например, на Петроградке ребята так делали.

Очевидно, нужно пороги обивать, но в целом это все возможно. Насколько я знаю, часть расходов берут на себя фонды и государство, что даже удивительно.

Вообще, я болтаю, болтаю, а наверное, надо начать с малого — просто пойти познакомиться со своими соседями сперва, как-то наладить с ними отношения, если не теплые, то хотя бы узнать, как кого зовут, телефонами обменяться, чтобы можно было управляющую компанию, как минимум контролировать. Ну, а потом уже, если у вас получается коммуницировать, идти дальше и дальше. Потому что горизонтальные низовые инициативы — это очень круто, но, к сожалению, не у всех хватает сил.

Когда я разговариваю с некоторыми активистами, примерно все говорят одно и то же: «У меня уже нет сил. Я уже выгорел или выгорела. Хорошо бы, чтобы вообще за такое деньги платили». Получается, что часто это какая-то борьба с ветряными мельницами, но все равно, мне кажется, что теория малых дел работает, но важно понять — для чего. Хотя, опять-таки, сам себе противоречу: говорю, что есть какая-то новодельная дверь, уродливая, и это как-будто бы не очень согласуется с тем, что хоть что-то делать, такая вот кухонная диалектика получается.

Есть организационные трудности, к которым нужно относиться как к обучению. Например, жилищное самоуправление требует организации людей, дисциплины. Вдруг осознаешь, что у соседей может быть другое мнение.

Сейчас, мне кажется, необходимо обращать внимание на подобные вещи и создавать комьюнити. Но тут опасность уйти в малые дела, о которых я уже сказал. Можно забыть, для чего это делается, увлечься местными проблемами. Ребята, занимающиеся сохранением культурного наследия, экоактивисты — большие молодцы, хвала им и почет! У них есть цель — что-то отвоевать, что-то сохранить, но они не видят свою деятельность в общем политическом контексте.

Нужно понимать, что локальная задача — это упражнение, которое в будущем может стать инструментом, чтобы самим контролировать нашу жизнь. Капитализм не бессмертен.

Полина: А можешь ли ты дать какое-нибудь напутствие для дураков-проектировщиков — как сделать здоровую парадку в современном доме? В современном, потому что чаще всего люди, которые только недавно выпустились, они имеют дело с современным жильем.

Иван: Слушай, ну, я тут вряд ли что-то новое скажу. Все до меня, кажется, уже сто раз было сказано. Вывести человека из собственной квартиры на улицу, чтобы он там тоже ощущал себя хозяином пространства. Сделать пространство безопасным и освещенным. Ну, тут как бы, ничего нового и не скажешь.

Полина: А вот у себя в соцсети с картинками ты часто пишешь, что ручка уродская или файлики скотчем приклеены. Такой дверной вернакуляр получается. Как сделать, чтобы было хорошо?

Иван: А, ты об этом… Есть какие-то кастомные вещи, которые бывают, опять-таки, в старых дверях. Например, офигенная старая дверь, 10 из 10, но у нее ручка из Петровича какая-нибудь. Но это, опять же, очень субъективно, бывает, ручка из Петровича, которая «в кассу», а бывает просто какая-то ерунда.

Мне очень нравится на Стремянной дом Бубыря, с совами. Там остались классные здоровенные старые дубовые двери, их там на фасаде две — одна дубовая дверь историческая, левая, а вторая — правая, где кафе, там новодел. Честно говоря, не очень он выглядит. Но больше всего мне нравится, то что в дворе происходит: сам вход в какую-то именно парадную, кое-где отлетела краска, видно, что там дуб, где-то даже отбойнички есть. Модерн такой.

Еще мне очень нравятся двери в старых сталинских домах, но это, наверное, потому что я в детстве жил на Московском проспекте и в целом тоже в сталинской архитектуре. Там вообще ничего особенного, чистый функционал.

Полина: Переходим к вопросам-блиц. В какой цвет красить дверь, если не в коричневый?

Иван: В сурик. Красно-коричневый. [смеется]

Полина: Три качества хорошей двери? Есть ли какие-то какие-то вещи, по которым можно было бы дверь оценить, какой-то анализ провести?

Иван: Ну, конечно же, петли сразу вспоминаются — смотришь, современные они или старые, условно дореволюционные. Бывает, когда еду на велике, вижу — все ремонты начинают летом делать, как бешеные, на Петроградской стороне это часто бывает — выкидывают двери. Я прошу мужиков залезть в пухто [контейнер для мусора], покопаться, чтобы снять там какую-нибудь петлю лишнюю, если успею. Обычно там ничего такого, редко нападал на какой-то прям клад. Скручиваю там пару петель или какую-нибудь ручку. Кстати, советские ручки мне тоже нравятся, недавно скрутил пару таких.

Фрамуга обязательно. Мне очень нравится, когда сверху есть свет. На фрамуге, естественно, должна быть расстекловка не со штапиком, а с замазкой. Стекла старые, не зеленые, современные. Ну, они неплохие, современные зеленые, но классно, если есть старые. Часто стекла эти замазаны суриком моим любимым — надо было покрасить, чтобы покрасить, и решили стекла сверху тоже зафигачить. Ну я шучу конечно, но так тоже бывает. Про резные элементы я не буду говорить.

Конечно, мне очень нравится, когда нумерация вся классическая (1, 2, 8, 44), про коммунальный быт — мне это все близко, на самом деле. Сама концепция коммунального быта мне нравится тоже.

Кстати, про таблички: к сожалению, редко сейчас остаются старые такие, немного выпуклые. И я сейчас не только про таблички, которые на парадных. На улице профессора Попова видел последнюю. В детстве, в 90-х, они были везде, а потом потихоньку стали убирать. Такие синие с зеленым кантиком, на них еще иногда кораблик сверху. Бывает, иду, смотрю — лысое место от старой, и вот новую впендюрили. К сожалению, такое потихоньку меняют. Я бы не менял, вообще по максимуму оставлял бы все, что можно оставить. Ну, меня никто не спрашивал. [смеется]

Мне нравится, когда есть культурный слой, и можно покопаться, посмотреть, сколько было слоев краски, что за дерево, облупилось / не облупилось, можно что-нибудь простучать, посмотреть, что ставили в филенчатую часть. Иногда я с удивлением нахожу, что там фанера какая-нибудь стоит, занудствование немножко, конечно. Думаешь, уже в том году было легче взять фанеру.

Ну, наверное, да, вот три детали, по которым я оцениваю: петли, фрамуга и таблички.

Дом общества пособия бедным женщинам — общежитие. Детская ул., 15. Барановский А. Ф. 1908/1909
Модерн

Доходный дом П. М. Станового. Мытнинская, 5.
Крыжановский Д. А., 1908/1909.
Модерн

Здание государственных сберегательных касс, Фонтанка 74/78.
Гоген фон А. И., Голенищев Р. П., 1899/1900
Неоренессанс

Доходный дом. Лахтинскаяул., 20.
Рошефор де К.Н., 1909
Модерн

Доходный дом А.А. Муфеля. Рылеева, 16. Долотов А.И., 1877.
Эклектика