Тема человеческой памяти широко распространена в кинематографе. Герои теряют память, вспоминают то, чего с ними не происходило, переживают флешбеки, стирают и восстанавливают воспоминания, путешествуют в будущее и прошлое и строят новые миры в своей голове. Память, как одна из самых непостоянных и многообразных форм мозговой активности, позволяет использовать все свои возможности для создания наиболее запутанного и вместе с тем захватывающего сюжета. Игровой кинематограф исследует память через конкретных героев, используя их сознание в качестве отправной точки.

Экспериментальный кинематограф задается схожими вопросами, но исследует их другими методами. Для режиссеров документального кино важна сама память: они анализируют, как она работает через нарратив и через экспериментальную форму фильма. На работы Варда, Маркера, Акерман, Мекаса и Селезнева влияют личные воспоминания. Они могут выражать их в виде киноэссе, дополняя визуальный ряд закадровым голосом, который комментирует происходящее на экране или отходит от него, чтобы погрузиться в другое воспоминание. Они используют голоса других, чтобы познакомить зрителя с коллективной памятью. Они молчат, чтобы наша собственная память начала работать вместе с фильмом. Совместная работа содержания и формы передает образ человеческого сознания лучше, чем выстроенные предложения, стремящиеся его описать.

Неуловимость памяти рифмуется с еще одним неоднозначным явлением. Это «дух города» — то чувство, которое нельзя связать с чем-то конкретным, упорядоченным и занесенным в путеводитель. Многие исследователи занимаются вопросом душевного опыта в крупнейших мегаполисах мира. Дух влияет на сознание: он стимулирует его работу и формирует самые неожиданные комбинации воспоминаний. Большой город вплетается в память и показывает ее фрагменты, как огромный мыслящий океан. Мекас замечает, что на его пленке Нью-Йорк не похож на себя: неосознанно он находит отголоски зеленой Литвы среди стекла и бетона. Мегаполис становится лабиринтом памяти, где исследователь может найти указатель на полузабытое прошлое, случившееся не в этом городе. Дух большого города — это сложная для человеческого восприятия материя, которая скрывается в неуловимых деталях.

Чтобы передать ее, режиссеры показывают свой субъективный взгляд на город
и превращают фильмы в личные кинодневники. Они обращаются к пространству с разных позиций, нередко задавая оппозицию «Запад— восток». Переезд, иммиграция или путешествие невольно заставляют вспоминать и сравнивать новое место с тем, что осталось в прошлом. Западное восприятие отличается от восточного, и эти различия, пересекаясь с городской средой, умножают способы восприятия и интерпретации. Исходя из этого, исследование делится на четыре части: «Запад», «На восток», «На запад», «Восток».

Лос-Анджелес — город, который Аньес Варда исследует в фильме «Стена, стены» или «Mur, murs», как было бы правильно его называть. Играя на созвучии французского слова «стена» и «мурчать», режиссер создает портрет города, наполненный разговорами, криками и шепотами. Билборды молчат; зато стены пропитаны мурчанием нанесенных на них муралов — от огромных граффити до фресок. Лос-Анджелес представляется красочным полотном, открытым для анализа: яркие высказывания на стенах имеют значение, историю и социальную подоплеку. Варда изучает город, сплетая его образ из тысячи маленьких историй. Муралы для каждого имеют свое значение: это может быть работа, которую никогда не возьмут в галерею, поэтому она принадлежит народу, а может быть просто фон для городских «ангелов».

В своем путешествии по мультикультурному Лос-Анджелесу Варда показывает проблемы цветного населения, борьбу с подростковой преступностью, символы веры и ностальгию по другим странам. Жители Лос-Анджелеса — это тоже муралы. Когда они комментируют фрески, они делятся своей памятью: рассказывают, как и почему была создана работа, играют музыку и поют, вспоминают, как город выглядел в прошлом. Мурал — это то, что выражает идеи и темы, поэтому татуировка члена банды может повторять настенный рисунок. Фрески открывают дополнительное измерение — коллективную память города, такую же непостоянную, как память человека.

Движение с запада на восток совершают два режиссера: Крис Маркер и Шанталь Акерман. Маркер, снявший десятки травелогов, в киноэссе «Без солнца» показывает Токио глазами человека из 4001 года — обладателя сознания, которое потеряло способность забывать. Это «город-манга»: место, где вымышленное и реальное органично сосуществуют, достраивая дополнительные измерения. Токио вмещает в себя разные уровни восприятия и объединяет параллельные миры: кварталы-деревушки, культуры, отделяющие себя от внешнего мира, традиционные кимоно и технический прогресс. Город создан из маленьких историй и коллективной памяти, которая фрагментарно встроена между небоскребами. Маркер заинтересованно следит за тем, как человеческое сознание выстраивает невозможные воспоминания и перенимает чужие, преодолевая пространство и время. Токио становится идеальной площадкой для этой игры: весь город состоит из параллельных миров, живущих своими грезами. Жители Токио, объединяясь, организовывают подпространства, уходя из общего потока городской жизни. Нестабильность основы рождает не только поэзию, но и особое восприятие материи: в Японии граница между физической реальностью и миром духов, то есть миром ушедшего, размывается. В Токио, живущем снами о будущем, не исчезает память о прошлом, и ритуальное взаимодействие с ним не сводится к формальности, а органично вливается в современную жизнь. Взаимопроникновение противоположных элементов обеспечивает город, в котором воспоминания постоянно фрагментируются и постепенно переписываются под влиянием времени. Маркер стремится показывать память такой, какая она есть: непостоянной, ассоциативной, свободной от связного нарратива. Новые медиумы сближают хронику с воспоминаниями: синтезированные изображения Хаяо разрушают иллюзию постоянства памяти, которую создают кадры.

Акерман тоже путешествует сквозь историю, но не по спирали, а линейно, вынуждая зрителя прочувствовать каждую минуту долгого путешествия. Движение на восток происходит иначе, чем у Маркера: с каждым новым кадром оно все больше погружает в спячку. Из летней Восточной Германии через наполненную песнями и танцами Украину в сторону зимней России. Россия представлена Москвой: городом, где царствует ночь. Темнота в каждом кадре заменяет небо, в морозном воздухе все движения замедляются. Город давит и не двигается: все застыло в ожидании. Застыло не только пространство, но и время, осталось только дождаться, когда оно снова пойдет. На экране однообразные пейзажи и хмурые лица: на помощь зрителю не приходит закадровый голос, делящийся личными впечатлениями.

Акерман смотрит прямо на людей — камера всегда на уровне их глаз, она фиксирует бесконечные очереди и ловит враждебные реплики. «С Востока» разделяет «переломный исторический момент» на десятки разных историй. Безликая толпа превращается в групповой портрет на фоне заснеженного города. Помимо пейзажа есть съемки в интерьере, и эти кадры для зрителя, жившего в этот период времени в Москве, создают странный эффект узнавания. Не только потому, что перед ним документальный фильм, но и потому, что снят он как воспоминание: знакомый повторяющийся изо дня в день ракурс — точно такой же сохранился в памяти. Акерман не только фиксирует действительность, но и проникает в сознание тех, кого она снимает, — для этого ей не нужны комментарии.

У Йонаса Мекаса очень особенный взгляд на Нью-Йорк: предельная субъективность накладывает отпечаток на кадры. «Потери, потери, потери» рассказывают историю из шести частей, выстроенных даже не хронологически, а эволюционно: Мекас показывает трансформацию своего восприятия большого города, а закадровый голос и отрывки записей помогают в путешествии по личному кинодневнику. Изначально Нью-Йорк предстает большим и враждебным: бесконечные стены, бесконечно одинокие люди. На контрасте с ним существуют перемещенные лица в Уильямсбурге: эти люди ждут возвращения на родину и сохраняют внутри общины теплые воспоминания о ней. С каждым кадром Мекас все больше погружается в жизнь Нью-Йорка, находит то, что ему близко: группы единомышленников, которые тоже верят в индивидуальный протест против «большой истории», и отблески Литвы. Именно они конструируют образ Нью-Йорка: долгое время он неосознанно фиксирует то, что напоминает ему родную деревню. Субъективная камера захватывает зелень парка, заснеженные улицы, лица друзей. Этот город становится пространством памяти, в котором Одиссей находит новый дом, принимая Нью-Йорк через найденные отголоски прошлого, производя новые воспоминания и таким образом возвращая разум. Мекас составляет фильмы из воспоминаний, которые превращаются в образы: отбирая фрагменты пленки для фильма, он переплетает собственные нейронные связи заново. Это особенно заметно в «Воспоминаниях счастливого человека»: мир предельно фрагментирован, картинки накладываются друг на друга, камера еще сильнее колеблется, цвета попеременно сменяются. Память постепенно стирается, а кадры остаются почти неизменными, превращая выдумки из прошлого в реальность, в «просто изображения, проплывающие мимо"⁵.

Новосибирск Максима Селезнева — это панорамы Google-maps. Современный медиум позволяет сменить привычную документальную оптику на взгляд зрителя XXI века, создающего воспоминания о новых местах через экран, не взаимодействуя с ними напрямую. Образ сопровождает текст: повествование разделено на главы, которые строятся по принципу «комментарий автора — речь жителей города». Виртуальная прогулка по воспоминаниям превращает городской ландшафт в места памяти. Зритель следует за рассказами людей, погружается в их маленькие истории, насколько это позволяет съемка камеры Google. С ним делятся воспоминаниями юности, обсуждают решения местных властей, знакомят с низовыми объединениями и культурной жизнью города, рассказывают фрагменты большой истории, которые жители присваивают и делают частью своей памяти.

Взгляд постоянно меняется: от панорамы на уровне глаз он переходит к карте ландшафта — этот переход отсылает к средневековой живописи, где сосуществуют план и перспектива, взгляд бога и взгляд человека. Дополнительным измерением становится медиум видеоигры: яркое явление, которое смешивается с памятью о городском пространстве. Панорама превращает карту города в игру, и образ старых разметок с исчезающими полигонами и выходом за пределы нарисованного мира становится сложно отделить от искажений в Google-maps. Фрагментарность панорамы передает выборочность человеческой памяти: после просмотра сложно ответить, был ли фильм документальной съемкой улиц Новосибирска или только прогулкой по виртуальной карте.

Человеческая память о городе непостоянна. Кинокамера стремится удержать обрывки воспоминаний и передать их зрителю так, чтобы собранные и зафиксированные на пленку, они оставались живыми. Взгляд режиссера позволяет избежать диктатуры «объективности». В рассмотренных работах нет давления: авторы не пытаются показать город во всем объеме, зафиксировать и перечислить все явления, ухватить каждое событие. Так не работает человеческая память, и так никогда не получится понять дух города. Увиденное режиссером становится частью общей памяти, а субъективный взгляд документалиста сливается с личными воспоминаниями зрителя. Теперь эффект узнавания возникает не только при просмотре фильма Акерман.

Оппозиция «запад — восток» была выбрана не случайно. Исследуя повседневность, путешественники с запада смотрят на «других»: они изучают чужую культуру, берут ее как материал для работы, находят в ней подтверждение своей мысли. Восприятие режиссеров с востока более личное: оно концентрируется на эмоциях людей. В этих фильмах вместе с исследовательским интересом важное место занимает лирика — воспоминания о детстве и отблески памяти, которые они находят уже в другом городе.

Дух города создают личные истории. Нет и не может быть глобального повествования: объективных данных, собранных в официальные учебники и нанесенных на сувениры. Режиссеры приходят в город и собирают эти истории, оставляя в памяти (в образе) то, что важно для них. Они никогда не закончатся, и бесконечность этих фрагментов формирует дух места. Маленькие воспоминания наполняют пространство жизнью.

1. «Стена, стены», Аньес Варда, 1981:
№ 1 — 32: https://vk.com/ (30.04.2022)
2. «Без солнца», Крис Маркер, 1983:
№ 33 — 53: https://vk.com/ (01.05.2022)
3. «С востока», Шанталь Акерман, 1993:
№: 54 — 73: https://vk.com/ (01.05.2022)
4. «Потери, потери, потери», Йонас Мекас, 1976:
№ 74 — 95, 106 — 109: https://vk.com/ (30.04.2022)
5. «Невошедшие кадры из жизни счастливого человека», Йонас Мекас, 2012:
№ 78, 96 — 113: https://vk.com/ (02.05.2022)
6. «Изобретение Новосибирска», Максим Селезнев, 2021
№ 114 — 140: https://vimeo.com/ (02.05.2022)

1. Blaetz, R. Avant-Garde Cinema Of The Seventies. Encyclopedia.com: Cengage, 2017.
https://www.encyclopedia.com/ (02.05.2022)
2. Daniels, R. Memory, Place and Subjectivity: Experiments in Independent Documentary Filmmaking. London: University of East London, 2014.
https://www.academia.edu/22214782/ (03.05.2022)
3. Daniels, R. The Cinematic Representation of Memory in the Autobiographical Documentary. London: University of East London, 2014.
https://www.academia.edu/ (04.05.2022)
4. Katz, T. City Memory, City History: Urban Nostalgia, The Colossus of New York, and Late-Twentieth-Century Historical Fiction. Wisconsin: University of Wisconsin Press. Contemporary Literature, 2010.
https://www.researchgate.net/ (02.05.2022)
5. Margett, T. Using Animation as a Playground for My Memories. animationstudies 2.0, 2019.
https://blog.animationstudies.org/ (08.05.2022)
6. Singer, T. Psyche and the City: A Soul's Guide to the Modern Metropolis. New Orleans: Spring Journal Books, 2010.
https://www.huffpost.com/ (02.05.2022)
7. Артамонов, А. Крис Маркер: 21-12. Санкт-Петербург: Сеанс, 2015.
https://seance.ru/(07.05.2022)
8. Артамонов, А. Йонас Мекас. Сцены из жизни счастливого человека. Санкт-Петербург: Сеанс, 2015.
https://seance.ru/ (05.05.2022)
9. Нелепо, Б. «С востока». Я там сижу и жду. Санкт-Петербург: Сеанс, 2015.
https://seance.ru/ (01.05.2022)
10. Селезнев, М. Фильм-эссе Cineticle. «Изобретение Новосибирска» Максима Селезнева. Cineticle, 2021.
https://cineticle.com/ (03.05.2022)
11. Селезнев, М. Что такое видеоэссе? Москва: Искусство кино, 2021.
https://kinoart.ru/ (07.05.2022)
12. Серебрякова, Н. Зал ожидания. Шанталь Акерман. Cineticle, 2016.
https://cineticle.com/ (05.05.2022)

еловеческая память о городе непостоянна. В рассмотренных работах нет давления: авторы не пытаются показать город во всём объёме, зафиксировать и перечислить все явления, ухватить каждое событие. Дух города создают

еловеческая память о городе непостоянна. В рассмотренных работах нет давления: авторы не пытаются показать город во

еловеческая память о городе непостоянна. В рассмотренных работах

еловеческая память о городе непостоянна. В рассмотренных работах нет давления: авторы не пытаются показать город во всём объёме, зафиксировать и перечислить все

личные истории.

На примере фильмов:
«Потери, потери, потери», Йонас Мекас, 1976,
«Стена, стены», Аньес Варда, 1981,
«Без солнца», Крис Маркер, 1983,
«С востока», Шанталь Акерман, 1993,
«Невошедшие кадры из жизни счастливого человека», Йонас Мекас, 2012,
«Изобретение Новосибирска», Максим Селезнев, 2021

всём объёме, зафиксировать и перечислить все явления, ухватить каждое событие. Дух города создают личные истории.

На примере фильмов:
«Потери, потери, потери», Йонас Мекас, 1976,
«Стена, стены», Аньес Варда, 1981,
«Без солнца», Крис Маркер, 1983,
«С востока», Шанталь Акерман, 1993,
«Невошедшие кадры из жизни счастливого человека», Йонас Мекас, 2012,
«Изобретение Новосибирска», Максим Селезнев, 2021

нет давления: авторы не пытаются показать город во всём объёме, зафиксировать и перечислить все явления, ухватить каждое событие. Дух города создают личные истории.

На примере фильмов:
«Потери, потери, потери», Йонас Мекас, 1976,
«Стена, стены», Аньес Варда, 1981,
«Без солнца», Крис Маркер, 1983,
«С востока», Шанталь Акерман, 1993,
«Невошедшие кадры из жизни счастливого человека», Йонас Мекас, 2012,
«Изобретение Новосибирска», Максим Селезнев, 2021

явления, ухватить каждое событие. Дух города создают личные истории.

На примере фильмов:
«Потери, потери, потери», Йонас Мекас, 1976,
«Стена, стены», Аньес Варда, 1981,
«Без солнца», Крис Маркер, 1983,
«С востока», Шанталь Акерман, 1993,
«Невошедшие кадры из жизни счастливого человека», Йонас Мекас, 2012,
«Изобретение Новосибирска», Максим Селезнев, 2021