Автор: Паша Кухарев

21/10/23

Взгляд мастера дел древесных

С этой точки зрения я и буду рассматривать архитектуру в статье. Я буду опираться на свой опыт и попытаюсь найти точки соприкосновения в осмыслении мира архитектуры и мира столярно-реставрационного.

Привет, меня зовут Паша.

По профессии (и по зову сердца) я реставратор произведений из дерева. За последние десять лет мне удалось поработать в некоторых дворцах и частных интерьерах любимого Санкт-Петербурга. А сейчас, находясь в Берлине, я осмысляю этот опыт и делюсь некоторыми соображениями тут.

Я работаю с историческими предметами и интерьерами и, вместе с тем, занимаюсь производством новых объектов и столярных конструкций, что, безусловно, сформировало и продолжает формировать мой взгляд на окружающий материальный мир, в том числе на архитектуру.

Как мастер по работе с деревом, я, безусловно, подмечаю деревянные детали в постройках прошлых лет и современности. И, конечно, я очень люблю и ценю деревенскую архитектуру, которая, при всей своей практичности и простоте, порой поражает изящностью технических решений.

Говоря о дереве, я, как столяр, больше, конечно, имею в виду мебель и малые формы. Я понимаю, что, скажем, хороший предмет мебели не менее ценен и не менее значим, чем, например, хорошее здание. Для меня это как сравнивать отдельного человека или семью с целым обществом. Нельзя сказать, что более ценным является большее количество людей. Такое сравнение невозможно просто, эти показатели неизмеримы.

Так же и одна дверная ручка, стол, стул могут остаться в истории прикладного искусства, да или вообще стать знаком своего времени. Для меня такой мебелью являются, например, кресла архитектора В. П. Стасова, знаменитые «венские» стулья М. Тонета и сыновей, которые очень активно копировались, ну и, пожалуй, стул 60 А.Аалто. Это, скорее всего, очевидные рассуждения, но я говорю это с целью смещения фокуса с архитектуры и крупных форм в формы малые, в которых я как профессионал разбираюсь, пожалуй, больше. Проводя такие параллели, я хочу надеяться, что мои рассуждения о ремесле, о малых формах могут быть применимы к архитектуре.

Теперь более конкретно к темам, в которых я обладаю компетенцией и экспертным мнением.

По поводу любимой мною резьбы по дереву я размышляю достаточно часто. Это для меня очень важная часть ремесла, граничащая с искусством, или, наоборот, это искусство на грани с ремеслом. Как человек, любящий именно процесс создания резных форм, я часто спрашивал себя: насколько это актуально — создавать сегодня орнаментальную стилевую резьбу (если не брать в расчет реставрацию)?

То есть, с одной стороны, есть восхищение творениями резчиков прошлых времен (мне даже доводилось участвовать в реставрации таких работ) но стоит ли сегодня в новых изделиях использовать резьбу в стиле рококо, барокко или, скажем, периода модерна, это вопрос риторический. На мой взгляд, при современном воспроизведении орнаментальной стилевой резьбы это стоит делать не в виде заявлений, а в виде, скорее, цитат, не лишенных определенной ироничности. Тут нужны деликатность и понимание контекста.

Вообще стилевая резьба по дереву в каждый период развития — это некая высшая точка в искусстве соответствующего времени. И этот орнаментальный язык основан, в том числе, на имеющихся в данное время технических возможностях. То есть он был современным. Более того, орнаментальная стилевая резьба являлась и является феноменом технологичным. Резчик максимально экономно использует свой ресурс, достигая нужных форм минимальным количеством движений. А помимо этого большие ритмичные работы, например карнизы, выполняли буквально конвейерным образом. Каждый мастер делал нужный рез инструментом необходимого профиля, а затем передавал заготовку следующему, который уже другим инструментом совершал следующий рез и так далее. Сегодня у нас есть возможность осмыслять это наследие, а затем, учитывая время, контекст, художественное видение, создавать новые современные произведения. При этом, конечно, копирование резьбы — это важная часть обучения (особенно резчиков-реставраторов) и познания материала, тем более что технически в ручной работе подобного толка изменений не произошло. Но если мы говорим о неком смысловом наполнении, неком высказывании, то тут, мне думается, без контекстуальности не добиться выразительных результатов.

Что касается взгляда на мир глазами реставратора — хочу отметить, что он весьма экологичен, что также значит, что он современен и актуален. Задаваясь вопросом необходимости реставрации, а также степени вмешательства в предмет, который подлежит реставрации, следует всегда помнить о балансе. Балансе между предполагаемыми затратами и желаемым результатом. Отдельно стоит отметить реставрацию музейную, в которой культурно-художественная ценность предметов бывает очень высока. Затраты в таком случае могут вырастать до очень больших сумм, время на сам процесс также растягивается, требуется большой научный труд, часто нужно большое количество вовлеченных специалистов.

Но если мы говорим о немузейной реставрации, о вещах утилитарных, следует помнить о том, что даже самое базовое укрепление предмета, возможно, консервация, предпочтительнее замены на современные аналоги. Сохраняя предмет старины, мы поддерживаем некую традицию, связь поколений, благодаря которой возможно создавать будущее. Ну и бонусом к этому — подобное сохранение всегда более дружественно среде, экологично, что является безусловным преимуществом. То есть я бы не стал безапелляционно говорить, что реставрация это дорого, и точка. Безусловно, реставрация, как и любой труд, имеет цену и ценность. А степень вмешательства в реставрируемый объект может варьироваться в зависимости от готовности вкладываться материально, а также от поставленных задач. И, в долгосрочной перспективе, в большинстве случаев, качественно выполненная работа по реставрации является вполне рентабельной затеей даже чисто с практической точки зрения, не говоря уже об историко-культурной составляющей. Напомню, что даже минимальная реставрация предпочтительнее, чем ничего, или уж тем более, чем замена новоделом.

Ну и, наконец, моя любимая тема — современная деревянная скульптура. Проводя параллели между архитектурой и работами художников по дереву нашего времени, я бы хотел особенно отметить умение выходить за рамки, свободу, позволяющую скульпторам максимально раскрывать замысел и воплощать его в форме.

Делюсь некоторыми любимыми:

Это финский автор Аймо Катаямяки (Aimo Katajamäki).

Меня очень сильно впечатляет то, как Аймо достигает восхитительного художественного эффекта крупными «мазками», абсолютно без лишнего выглаживания, «прилизывания».

Следующий автор тоже финн. Антрей Хартикайнен (Antrei Hartikainen):

Работы этого автора для меня — отражение финской души, природы, характера, которые мне очень близки, поэтому я, конечно, пристрастен.

Еще я люблю вырезать ложки, поэтому представляю тут шведскую резчицу Мари Эклунд (Marie Eklund). Ее ложки — это красота в чистом виде:

Следующий автор родом из Италии. Просто смотрите, тут говорит язык пластики, мне добавить нечего. Бруно Вальпот (Bruno Walpoth).

А эта серия Matchstick Men работы Вольфганга Штиллера (Wolfgang Stiller) тронула до глубины души. Для меня переживания от этих работ стали настолько сильными, настолько трогательными, много глубинного вскрылось. Короче, я рыдаю (это не фигура речи).

Уверен, изложенные выше рассуждения можно при желании легко экстраполировать в тему архитектуры. На мой взгляд, гуманные и бережные принципы созидательного труда являются (или я бы хотел, чтобы являлись) универсальными для многих (если не всех) сфер деятельности человека.

Когда я задумываюсь об архитектуре, в первую очередь, мне важно, чтобы то, что меня окружает, было соразмерно среде, было уместно. Говоря простым языком, мне важно, чтобы было уютно. Лишь в условиях гуманности, на мой взгляд, появляется уют, либо наоборот — уют сам рождает дружественное среде окружение.

Эта дружественность бережна по отношению к старине и может через призму исторического контекста уверенно и смело смотреть в будущее. Для меня это сейчас важно как никогда. В сложные времена, как бы порой ни хотелось, мы не можем отказаться от прошлого, забыть его. Последствия никуда не деваются без усилия, а для усилия важна осознанность и ответственность. Это, считаю, такой общий тезис в отношении исторического контекста, который, по-моему, вполне себе может быть применен и к вектору развития архитектуры. В этом смысле размышления об архитектуре являются неким философствованием на тему гуманности и гуманизма в целом.

Мне бы хотелось, чтобы архитектура, как часть среды, окружающей человека, была живой, наполненной смыслом. Она, как правило, таковой и является, но было бы круто, чтобы эта живость архитектуры приобретала все больше и больше именно гуманных и дружественных качеств, чтобы она была не агрессивной, но принимающей, чтобы она позволяла чувствовать себя расслабленно.

Меньше всего мне бы хотелось видеть в архитектурных проявлениях ту монументальность, которая создавалась при автократиях, которая несла послание лишь о том, насколько мал человек, что есть некая движущая властная сила над ним, патриархальная и бескомпромиссная. Такое направление развития, я убежден, изжило себя с моральной точки зрения, но, безусловно, будет существовать, пока идея гуманности и гуманизма как основополагающей ценности не станет главным вектором развития мира и общества в нем.

А это женщина как антипод патриархату, которому, как известно, бой!

Это вырезал мой сын Петр давным-давно

Матильда. Работа, вдохновлённая танцевальным проектом в Берлине. 2023 (фото: я)

Bruno Walpoth. Lena 3, 2021

Aimo Katajamäki. My Superheroes, 2018

Рунеберг, расчистка красочного слоя, 2022 (фото: я)

Портрет сына Пети, раскрашивал Петя 2016

Автопортрет, Мельхов, 2023 (фото: я)