Авторы: Три анонима

02/12/23

Троллям попался список 10 главных зданий Петербурга от «Клизмы Романтизма»

Если мы готовы признать себя дураками, то не стоит отказываться и от признания себя дилетантами в некоторых областях. Например, в капиталистическом романтизме — стиле, покорившем отечественную архитектуру в конце Перестройки и захватившему ее практически на два десятилетия (1989−2008). Запрос на перемены и романтизация досоветского периода нашли отражение в стекле, бетоне, отделочных материалах второй свежести, диком китче и «уродстве», имевшем право на жизнь в отсутствие градостроительных норм.

Но, несмотря на критику, факт существования этого стиля отрицать невозможно, а значит, остается только одно.

В попытках понять это загадочное и не всегда объяснимое явление, редакция The Fools обратилась к специалистам исследуемой области — телеграм-каналу «Клизма Романтизма» и его админам, авторам термина «капиталистический романтизм» (в простонародье — капром) Александру Семенову и Даниилу Веретенникову.

По нашей просьбе Александр и Даниил составили список 10 канонических зданий, построенных в Петербурге и наиболее красочно раскрывающих стиль; а трое интернет-пользователей, пожелавших остаться инкогнито (даже не знаем, кто бы мог скрываться под этими псевдонимами?), попытались напрячь извилины, рассмотрев представленные объекты.

Читайте, стараясь оставаться такими же несерьезными.

Убитая позитивом: Шальная и довольно милая геометрия отдает какой-то детской наивностью (в хорошем смысле), как и сам петушок. В таком контексте он мне больше напоминает леденец на вершине пряничного домика.

Дурочка из капром-переулочка: В контексте феномена капрома есть ощущение, что перед нами вполне себе вменяемая работа с контекстом, декоративные белые детали и карнизы перекочевали с соседних зданий, уличный фронт выдержан, так что не будем неблагодарными, как царь Додон в «Сказке о Золотом Петушке», скажем «спасибо» и «Кири-ку-ку! Капром, царствуй лежа на боку!»

Перевертыш: Буду говорить все наоборот: чем не шикарный домина на Чернышевской! А, блин, вы тут защищаете… Тогда не буду защищать. Сейчас переиграем. Казалось бы, высочайший уровень вписываемости в окружающую среду, но политкорректность начисто стирает все достижения капрома. Где китч, где провокация? Капром пытается мимикрировать, о ужас!

Убитая позитивом: Кажется, этот объект вошел во все антирейтинги зданий в Петербурге. Если уж и Матвиенко, и Пиотровский, и весь ЖЖ, и Собака.RU высказались на его счет, то не знаю, что можно добавить. Наверное, для меня Renaissance hall останется домиком, на примере которого ясно, как делать не стоит.

Дурочка из капром-переулочка: Когнитивный диссонанс как-будто возникает еще и из-за того, что, пытаясь вписаться и ориентироваться на окружающую застройку (видна попытка «словить» линии карнизов), здание нарушает одно из самых главных правил застройки Петербурга: высотность зданий по красной линии квартала обычно больше, чем корпуса внутри периметральной застройки — поэтому ступенчатость, образованная желтым двух? трех? этажным зданием слева и частью «Реннесанс холла» выбивается из городского силуэта. А еще выбивается неудачная (на скромный взгляд) попытка заигрывать с Владимирским собором.

Перевертыш: Честно скажу, никогда меня, гулявшей по окрестностям Владимирской, не смущал его серый ретро-фасад. Гораздо больше гнетущих эмоций вызывают обрыганные углы вокруг этого гигапупса. Бомжи, рейверы, попрошайки и крысы окропили пятачок всеми видами жидкостей. Поэтому «Ринэйсанс холл» здесь — островок опрятности, свежести и чистоты. Ну не домик, а жених!

Убитая позитивом: Металлическая конструкция между корпусов — Ван Дамм на шпагате между двух грузовиков и единственное, что их объединяет. Кроме гигантских и жутких вывесок, конечно.

Дурочка из капром-переулочка: Мне нравится, что никто не прокомментировал пока это великолепие. Чарльз Мур нервно курит в сторонке, пока на Старой Деревне красуется этот дикий пост- пост- постмодернистский замес из материалов/конструкций и текстур.

Перевертыш: Должно быть, это тот самый корабль, на котором Гулливер бороздил просторы своей фантазии. Гулливер же на корабле путешествовал? Я просто не читала. Да и на этом корабле, собственно, вряд ли куда-то удастся отчалить. К чему это все? К тому, что Гулливер — это как бы Петр I. Честь и хвала капрому!

Убитая позитивом: *tips fedora*

Дурочка из капром-переулочка: Придираться не хочется, в ряду предыдущих экземпляров все выглядит довольно спокойно и сдержанно. *Вышла перечитать определение капрома на Википедии, вернулась и вызываю пояснительную бригаду*. А, окей. *Вышла посмотреть проект на сайте Студии 44 и вопросы отпали*. Ладно, выглядит настолько дико, что даже прикольно! Особенно радует мотив мегалитов, обрамляющих мансардные окна. Ну и каменный двор, обнесенный решетками со всех сторон — это квинтэссенция 90−00-х.

Перевертыш: Я уже хотела написать «А ГДЕ КАПРОМ?», но предупреждающий отпад вопросов от Дурочки обезвредил мои атакующие пасы. Архитекторы-интриганы прикрыли бесстыдство сочной плоти показной благодетелью исторического фасада, и получился пельмень; не по форме, а по сути.

Убитая позитивом: Я довольно долго разглядывала фотографии этого объекта, но так и не смогла отметить в нем ничего кроме скромности, которая капиталистическому романтизму не то чтобы присуща. Принадлежность к этому стилю выдает ступенчатая структура, случайно оказавшаяся рядом с основным объемом. Может, она немного заблудилась по дороге к «Гулливеру»?

Дурочка из капром-переулочка: Получается, незаслуженно этот объект не попал в дурацкий гайд по Озеркам. Соображений два. Во-первых, пугает фиксация архитекторов капрома на ротондах и декоративных колоннадах. Во-вторых, если посмотреть на здание с бокового фасада или со стороны госпиталя и больницы, и убрать навершие с куполом — здание в целом невозможно будет отличить от любой другой общественной функции — банка, школы искусств, да чего угодно.

Перевертыш: Как нежно смотрится в снегу и как странно коммуницирует со средой новостроек в межсезонье и летом.

Убитая позитивом: Увидев на фасаде лицо однажды, становится невозможным его забыть. Так что, продолжая это сравнение, скажу, что образ Щелкунчика, а не какого-либо другого существа, держится на занимательных колоннах, которые стремительно покидают капители Пластмассового Ордер(н)а. Эту же тему развивают витражи в интерьере и, наверное, помогают архитектору проекта Святославу Гайковичу назвать этот объект «сказочным». Сказки не вижу, но физиономия нравится.

Изучая предмет разговора в гугле, нашла статью с красочным заголовком: «„Уродливый дом на Петроградке“: как и зачем его пытались штурмовать клоуны». Правда, веселья, ожидаемого от цирка, в этом тексте оказалось мало.

Дурочка из капром-переулочка: Какие-то сложные (что неудивительно) чувства вызывает это здание. Догадки по поводу образа или точки отсчета сбивают с ног и с поиска логических взаимосвязей: эта композиция — замок? огромная морда Щелкунчика? подростково-провокационный знак обществу и городу? Если бы мы знали, что это такое…

Перевертыш: Какая сильная образная составляющая: то ли Щелкунчик, то ли Чеширский кот. И почему дома не облицовывают шерстью?

Убитая позитивом: Тремя годами позже архитекторы Щелкунчика оставили в черте города его застенчивую часть тела (или костюма), которая отзывов в интернете получает меньше, хотя и среди комментаторов на том же citywalls есть желающие вырвать зданию зубы. Пока не могу понять ни первых, ни вторых. Может быть, легенда в основе образа могла бы в этом помочь, но на сайте «Студии-17» нет ничего, кроме основных технических характеристик и фотографий.

Дурочка из капром-переулочка: Возможно, как человеку, выросшему при расцвете минимализма (почти оксюморон), мне тяжело в принципе оценивать здание, в фасадах которого я насчитала 7 типов отделочного материала, 9 (?) видов окон, круглые и треугольные полуколонны и еще пятьдесят три композиционных приема, которые, с одной стороны, собираются в один объем, а с другой, прочного ощущения и уверенности я в нем не чувствую. В этом смысле предыдущий проект больше звучит, как стейтмент, чем этот.

Перевертыш: Я такие фасады называю тортиками и потому представляю, как нарушаю ложкой причудливый срез кофейно-лимонной композиции и отправляю ее в пасть к капромовскому Щелкунчику (чтобы пережевал и вернул мне). А если архитектура похожа на еду — значит, это прекрасная архитектура.

Убитая позитивом: Вижу тут утку или малоизвестный проект Нормана Фостера.

На своем сайте автор проекта Андрей Волков в пяти частях рассказал историю стальной рыбины, и, должна сказать, что настолько сомнительной она выглядит как будто бы только in real life — на эскизах и чертежах немасштабность и пропорции загадочного происхождения в глаза не бросаются. Глядя на фотографии, сложнее понять, что у «Кита» три этажа, а его длина составляет 65 метров.

Иными словами, это не маленькая нелепая статуэтка, а внушительных размеров пощечина общественному вкусу, ставшая известной исключительно благодаря тому, что мощным шлепком по лицам она прилетала в течение более 10 лет.

Но, конечно, в кошмарности «Кита» и Renaissance Hall есть существенная разница — первый объект передвигается и, как выяснилось, все же тонет.

(Приношу свои извинения фанатам)

Дурочка из капром-переулочка: Подержи мое пиво, Вентури (и Френк Гери), сказали создатели и выдали чудо-юдо Рыбу Кит. Вполне возможно, они постарались, положив ее на деревянный поднос, хотя сейчас, вероятно, нейросеть предложила бы варианты поинтереснее. А вообще, из гайда уже можно и вычеркнуть — от объекта остались только воспоминания (вроде уже разобрали).

Перевертыш: Да какой кит, это же опрокинутый на спину поросенок. Незавидная у тебя судьба, малыш.

Убитая позитивом: Следует сказать, что проект типовой, и этих спортивных комплексов в городе около 10. В детстве я ходила в один из них на Дунайской, и мы с одноклассниками были от него в восторге — все думали, что это fancy. В царстве купчинских панелек и сейчас остается довольно много воздвигнутых на скорую руку пластиковых коробок, так что никаких эмоций кроме восторга от самого факта существования спортивного комплекса с — о боже! — бассейном не возникало.

В общем-то, их нет и сейчас, но бровь продолжает удивленно взлетать при виде деревянных конструкций среди пластика в интерьере.

Дурочка из капром-переулочка: Пластмассовый мир победил, получается. That’s it.

Перевертыш: Удручает, что такой прекрасный ультрамарин здесь вызывает не эстетическую эйфорию, а страх смерти на хирургическом столе. Видимо потому, что здание больше похоже не на спортивный комплекс, а на санаторий. А где санаторий, там и ужасающая плитка цвета морской волны и люди в белых халатах (возможно, со скальпелями).

Убитая позитивом: Эта станция всегда напоминала мне, естественно, НЛО, внезапно приземлившееся не в самом очевидном месте. Я не очень-то внимательно смотрю по сторонам, когда гуляю, поэтому все, что находится на Кронверкском проспекте со стороны Невы, округляется в сознании до зеленого массива (ну, или чего-то типа того). Обзору мешают и деревья, и кустарники; в темное время суток и зимой здесь становится довольно жутковато. От этого впечатления при виде светящегося круглого объекта, засасывающего и выплевывающего внушительные группы людей, становятся неизгладимыми.

Хочется, конечно, убежать подальше от возникающего образа летающей тарелки, но это довольно сложно сделать, поскольку совершенно любой фрагмент Горьковской веет на меня воспоминаниями о фильмах с восстанием машин, трансформерами и вот этим вот всем…

Дурочка из капром-переулочка: Чтобы понять здесь мою отсылку к Пушистому Иисусу, нужно немного попутешествовать в прошлое и глянуть, как станция выглядела до реконструкции.

Перевертыш: До реконструкции эти циклические мотивы напоминали больше юго-восточный головной убор. Сейчас пастуха рисовых полей облачили в кибердоспехи и приказали излучать ультрафиолет. Поскольку моим коллегам метаморфоза Горьковской явно не по душе, я скажу, что это и не Сладковская, чтобы всем нравиться.

Что-то много у меня аллегорий на еду вышло. Это случаем не оральная фиксация?

Можно с уверенностью сказать, что троица троллей под псевдонимами не смогла подобрать ярлык, одинаково подходящий для всех домиков-представителей капиталистического романтизма. Это радует, поскольку смотреть на мир через призму бинарных систем не свойственно ни им, ни нам.

С той же уверенностью можно заявить, что авторы этого текста в заключении остались теми же дилетантами, что и во введении, а капиталистический романтизм остался одной из самых спорных тем для разговора, которую стоит затрагивать, только если вы никуда не спешите. Если ваш разговор все же не смог проскочить мимо капрома, воспользуйтесь нашим советом: тушите полыхающие отверстия юмором.

Результат неудачной реставрации Сесилией Хименес фрески в Испании.
А теперь просто мем