Алина: Почему SA lab выбрали работу именно на стыке архитектуры и IT?

А.Черейская: Архитектура сложная и многослойная, вокруг нее всегда происходит множество процессов. Чтобы в них разобраться и создать не только актуальную времени, но и адаптивную к его изменению архитектуру, нужен инструмент. Программирование можно использовать на всех стадиях проектирования, в исследованиях и экспериментах. Изначально в SA lab использовались инструменты визуального программирования — Rhino и Grasshopper, позже были интегрированы Processing, Arduino, Python, Raspberry Pi и JavaScript. Софты и методология отличает нас от традиционной архитектурной практики, поэтому SA lab — это не бюро, а лаборатория или компания. В момент основания мы назвали этот подход работой на стыке архитектуры и IT, сейчас чаще используем термин «креативное программирование». Идея пограничного состояния со временем расширилась: теперь в проектах мы миксуем архитектуру, биологию, математику, физику и геймдизайн, а реализация строится на использовании цифрового производства. Программирование дает свободу действий и не ограничивает архитекторов существующими софтами, ведь всегда можно написать код под свою задачу.

Алина: Хорошо. Что в принципе тогда для вас архитектура? Ее можно рассматривать как нечто, фиксирующее историю, состояние человечества, или нечто направляющее; как сферу искусства, или как просто строительство. Что для вашей команды означает этот термин?

А.Черейская: Архитектура — это точка собирания смыслов, которая фиксирует текущие приметы времени и состояние технологий, но всегда готова к изменениям. Мы занимаемся адаптивной архитектурой в цифровом и физическом мирах, у нее нет конечной формы. В целом, размышление о форме и каком-то финальном образе выглядит безынтересно. Занимательно придумывать сценарии и новые типологии, циклы жизни зданий, тестировать материалы и методы строительства, экспериментировать с тем, что происходит с архитектурой в виртуальности, где теряется материальность. В конечном счете мы изобретаем будущее, которое, надеемся, чуть-чуть улучшит мир и вдохновит людей. У нас есть проект, в котором мы размышляем, что такое хрупкость, и как ее выразить в архитектуре. Сейчас в работе находится проект о времени и памяти. Что нам нужно взять из прошлого, чтобы не повторять ошибок? Как не сделать этот багаж слишком тяжелым? Недавно мы выиграли международный конкурс, в котором показывали, как беспилотные автомобили изменят правила игры в городах. Больше двух лет тестируем использование искусственного интеллекта в проектировании и в том, как выстраивается коммуникация архитектора и компьютера.

Алина: Если в такой трактовке современной архитектуры, то как ее можно характеризовать на территории России?

А.Черейская: Архитектура в любой стране развивается неравномерно, можно найти хорошие примеры и просто стыдные, которые ни уму, ни сердцу. Есть страны-трендсеттеры, в которых всегда происходят приятные открытия, но и в России есть молодые команды, которые делают действительно классные вещи со свежим видением, которые не уступают мировому уровню архитектуры. Поэтому я бы сказала, что, в целом, позитивные движения есть.

Алина: Это приятно, если они есть. Часто манифесты основаны на каких-то правилах, принципах, разработанных относительно той ситуации, которая есть вокруг их авторов сейчас. Соответственно, правила призваны еще и решать эти проблемы. Ты сейчас описала, что такое архитектура, как она развивается в России. А какие есть принципы в SA lab, которые отражают сегодняшнее состояние, пытаются на него влиять? Есть ли такие принципы вообще?

А.Черейская: Часто архитекторы реагируют на сложившуюся проблему и не занимаются прогнозированием. В SA lab есть два подхода: тактический и стратегический. Стратегический нужен для того, чтобы анализировать глобальные процессы, локальные особенности и придумывать гипотезы, с чем столкнется архитектура в ближайшем и далеком будущем, и как мы заранее можем придумать и протестировать варианты решения. Будущее плохо поддается прогнозам, но основные векторы заметны: развитие цифрового мира, климатический кризис, кратное ускорение развития технологий, прозрачность инновационных технологий и т. д. Кроме того, будущее наступает неравномерно, а, значит, в какой-то стране можно увидеть архитектурные решения, которые откликнутся в другом месте через годы. Стратегический подход — это про большую картину. Тактический подход нужен для конкретных задач заказчика или в качестве реакции на процессы, которые нельзя было предсказать. Например, в пандемию мы проектировали для фестиваля Geek Picnic общественные пространства, когда мероприятие сменило формат с оффлайн на онлайн, мы придумали виртуальные павильоны, которые похожи на мини-игры.

Мы придерживаемся принципа адаптивности в архитектуре, ее возможности быть чувствительной к социальным, климатическим изменениям и трансформироваться при необходимости. Это естественный процесс, ведь в мире все находится в движении: люди, природа, научные открытия. Парадоксально, что архитектура остается статичной и зафиксированной. В манифесте, который мы писали в 2018 году, проблематика описана более подробно. Наши города имеют жесткую структуру, медленно и сложно меняются, люди устают от ожидания перемен. С учетом тренда на рост городов мы все чаще будем сталкиваться с тем, как переформатировать существующую застройку и какой подход выбрать при новом строительстве. В проектах мы создаем логику или набор правил, которые предполагают вариативность использования и изменения формы: модульность, кинетические решения, цикличность жизни, цифровые слои. Подход работает на уровне города, здания, ландшафта и на микроуровнях. Проекты предполагают пульсацию, изменение или увеличение объема, адаптацию ко времени. Закладывая гибкость в архитектурные решения и конструктивные решения, мы даем архитектуре возможность находиться в естественном движении. Например, в проекте шоурума мы заложили простую механику смены коллекций плитки, мебели, света. В нем есть алюминиевая структура, которая спроектирована таким образом, что может быть безболезненно демонтирована, а пространство перейдет на другой этап своего развития. Недавно закончили проект для галереи Art&Science в историческом здании, в котором художники показывают перформансы, видеоинсталляции, саунд-работы. Мы придумали пространство, которое станет удобной площадкой для разного искусства, а еще предложили в периоды между выставками использовать галерею в качестве лектория и коворкинга. Для туристического кластера в Исландии мы придумали программу постепенного развития, бережного строительства и демонтажа с минимальными последствиями для рельефа. А для прототипа города в Лагосе — адаптацию под погодные и климатические изменения, простую механику изменения площади.

Алина: Каким образом ваши выработанные принципы влияют на выбор заказов? Потому что часто в бюро, не знаю, как в лабораториях, сталкиваются с проблемой: есть мечты, есть какие-то установки, есть то, что основатели считают правильным или неправильным, но при этом есть и столкновение с реальностью, где необходимо выживать. Для этого нужно брать заказы, которые могут всем этим мечтам противоречить. Как меняется заказчик в виртуальном и реальном мирах?

А.Черейская: В публичном поле нас характеризуют как технологически ориентированную компанию, которая использует инструменты параметрического проектирования. Заказчики знают наш подход и приходят за соответствующими проектами. К нам обращаются открытые люди, которым нравится мыслить вне сформированных категорий. С точки зрения реальности мы не отступаем от принципов и подходов; скорее, все корректируется с точки зрения задач. Я ужасно люблю проектировать фестивальные и временные объекты, но пока у нас таких проектов было не очень много. Относительно физического и цифрового мира, я думаю, различие заключается в том, что в физическом мире больше риска. Построить что-то в физическом мире — это значительно дольше, дороже, есть опасность возникновения конфликтов из-за плохой коммуникации, например, с местным сообществом. В цифровом мире все воспринимается лояльнее, что оставляет больше места для эксперимента и маневра. Плюс существует возможность показать и протестировать гипотезы сначала в цифре, а потом перейти уже в физический мир. Я знаю, что есть компании, которые сначала делают видеоигры, анализируют их с точки зрения пользовательского опыта, вносят корректировки, только потом строят. Виртуальный мир также позволяет охватить большую аудиторию, сформировать инклюзивный подход, нестандартно рассказать о своем бренде, выстроить коммуникацию с широкой аудиторией, кастомизировать решения. И плюс для заказчика важно, что в цифровой среде можно посмотреть сразу метрики. То есть, можно посмотреть количество посетителей, медийность проекта, оценить влияние проекта. За последний год мы придумали виртуальный шоурум, павильоны в метавселенной, сделали бесконечное цифровое пространство для музея Гараж, выпустили видеоигру в сотрудничестве с Gonzo: Research&Art и Димой Весниным. Заказчики с нами работают, потому что мы отличаемся от традиционной практики.

Алина: Архитектуру в Петербурге вообще сложно представить адаптивной, потому что сейчас город про монументальность, сохранение, консервацию, фиксацию, невероятно бережное отношение к историческому наследию и ни в коем случае не про резкое изменение панорамы города. Какое бы развитие в Петербурге для архитектуры вам казалось правильным? Что следует сделать для того, чтобы была возможность работать архитектором, в том числе и в центре города, создавать свой культурный слой внутри него?

А.Черейская: Архитекторам, особенно молодым, важно совмещать стратегическое и тактическое видение и мыслить вне рамок. Мы можем держать у себя в голове, например, что мы хотим большой, связанный зеленый каркас в городе, тесную связь с водой, всесезонные общественные пространства или реализованные принципы 15-минутного города. Быстро и легко реализовать это не получится, поэтому можно создавать прецеденты и выбирать для этого различные форматы: тактический урбанизм, фестивальные объекты, конкурсы, экспериментальные объекты. Думаю, важно формировать независимые медиа, институции, находить единомышленников и выстраивать разговор между всеми городскими акторами. Архитектура — это не количество построенных квадратных метров, а идеи, которые не всегды могут быть реализованны сиесекундно. Седрик Прайс не построил Fun Palace, но его идеи до сих пор транслируют Ренцо Пьяно, Diller Scofidio+Renfro и другие архитекторы.

Алина: То есть это все равно про добавление какой-то подвижности, адаптивности вокруг уже существующей застройки: у нас есть поле, которое нам остается для свободы действий, а архитекторы его предоставляют людям. Ну, грубо говоря.

А.Черейская: В конечном счете, я рассматриваю город как подвижную структуру, в которой есть ригидная часть, но все остальное находится в движении. Люди постоянно передвигаются по городу, общаются в соцсетях и работают в зуме. Так же и город: у него есть цифровая и физическая части, которые сохраняют гибкость. То есть он не должен стоять в стороне отдельной монументальной вещью, на которую с благоговением будут смотреть. Архитекторы могут настроить разговор между архитектурой, людьми и природой, придумать видеоигры, pop-up пространства, механики сбора обратной связи о городе и вариантов вовлечения. Так постепенно будут происходить трансформации.

Алина: У нас очень быстро развивается мир, и вот эти шажки между революционными или просто меняющими вектор развития человечества открытиями становятся совсем маленькими. И мы сами, как достаточно подвижные структуры, все равно не всегда успеваем за ними успевать. С архитектурой дела обстоят еще сложнее, потому что для того, чтобы она успевала идти в ногу со временем, нужно ускорять темп строительства, подходы и прочее-прочее. То есть, это уже сама по себе сложная история. Но если затрагивать тему архитектурного образования, то все становится как будто еще сложнее, потому что эта система меняется еще медленнее.
Вы занимаетесь образованием достаточно много: организуете воркшопы, принимаете участие в различных лекциях, мероприятиях, которые тоже влияют на темп развития этой сферы. Мне интересно, сформировался ли у вас за время работы какой-то взгляд на то, как может сейчас все-таки выглядеть архитектурное образование? Чтобы оно было более подвижным и современным, как можно изменить эту систему?

А.Черейская: Я думаю, что чтобы структура легко подстраивалась под изменения, эта структура должна обладать свободой действий. Она не должна быть связана большим количеством ограничений. В университетах Петербурга их очень много: студенты учатся по определенному плану и не могут выбирать предметы и преподавателей, сами преподаватели должны укладываться в учебные планы, университеты должны соответствовать устаревшим требованиям. Университет — закрытый мир, который никак не взаимодействует с городом. Еще одна фундаментальная проблема университетов — универсальность образования: всех учат по одной программе, хотя в реальном мире не существует универсальных архитекторов. Кто-то хочет заниматься исследованиями, кто-то открыть свое бюро, кому-то интересно работать над крупными объектами, а кто-то видит себя в камерной команде. Поэтому было бы здорово создать более персонализированные программы. Второй вопрос — соблюдать баланс между гуманитарными знаниями и софт скиллами, учить коммуникации со смежными профессиями и работе в команде. Нехватка этих навыков видна спустя годы после выпуска. На данном этапе мы проводим воркшопы и интенсивы, в которых учим студентов новым технологиям и паттернам поведения при знакомстве с чем-то новым. Существует много летних архитектурных школ, я училась в AA Shanghai. C 2020 года появилось много онлайн программ и курсов, можно взять бесплатные курсы в ведущих университетах мира. Студентам стоит занять активную позицию и восполнять пробелы самостоятельно. В будущем я вижу перспективной более гибкую систему образования, которая работает по принципу конструктора LEGO: есть часть необходимых знаний и часть модулей, которые студенты выбирают сами. Больше взаимосвязи и сотрудничества между разными университетами и больше открытости в городе, где студенты могут реализовывать свои проекты на пилотных площадках, а горожане давать обратную связь.

Алина: Хорошо, но я продолжаю воспринимать архитектурное образование и в принципе образование в вузах как нечто продолжающее вообще воспитание человека. То есть он, попадая в вуз, еще достаточно гибкий, и за время обучения у него фиксируются какие-то представления о мире «правильном» и «неправильном» и так далее. Мне почему-то кажется, что, когда воспитываются архитекторы, им должны продолжать рассказывать что-то о действительно гуманитарной составляющей, о какой-то, грубо говоря, нравственности, фокусируя их внимание во время обучения на различных аспектах работы с людьми, как людей и специалистов, которые на их жизни, в принципе, влияют. То есть, хорошему чему-то учить, как быть добрым человеком и так далее, и так далее. Но это и хочется делать не в формате «разговоров о важном»: без длительных лекций о том, что такое «хорошо», что такое «плохо». Как нам здесь работать? Как бы это могло реализовываться, в какой дисциплине, в каком формате, чтобы, опять же, выходящие из вузов люди понимали, как им заботиться об окружающем мире, и они могли действительно ему во благо работать?

А.Черейская: Это очень крутой, но сложный вопрос. И у меня, к сожалению, нет очевидного ответа, как этому научить. Первое, что может сделать университет -это сформировать открытую и доверительную атмосферу. В этом поможет налаживание горизонтальных связей, свобода совершения ошибки, вариативность направлений обучения. То есть студенты за время обучения формируют свой взгляд на архитектуру, поэтому должны быть представлены все подходы и направления, которые можно попробовать, и нащупать свое. Если у студентов будет возможность активно влиять на процесс обучения, то это простимулирует развитие критического мышления и эмпатии, как минимум.

Алина: Хорошо. Зачем архитектору рисовать?

А.Черейская: Архитекторы через рисование учатся познавать мир, сначала это про понимание пропорций, цвета, распределения света, тактильность, про то, как устроен город и взаимосвязи внутри него. Сначала исследуется мир вокруг себя, а после происходит поиск своего места в этом мире и трансляция собственного видения. Я не рассматриваю рисование как исключительно рисование карандашом по бумаге. Это могут быть абсолютно разные инструменты, но это некая форма того, как ты излагаешь свои мысли и того, что ты хочешь донести другим людям, человечеству, миру, городу.

Алина: Каким был самый первый ваш проект в SA lab?

А.Черейская: Адаптивный павильон из плоских металлических пластин. Первый проект любопытен тем, что он соответствует принципам адаптивности, о которых мы написали намного позже в манифесте. Павильон «Сближение» состоит из двух плоских модулей, которые позволяют легко менять форму. Он появился на Финском заливе в виде арт-объекта, позже на крыше «Этажей» в виде павильона, затем его пересобрали для съемки лимитированной коллекции бренда одежда. Он несколько раз менял форму, чтобы отреагировать на задачу и контекст.

Алина: А последний?

А.Черейская: У нас сейчас есть несколько проектов в физической и цифровой среде. Я работаю над несколькими туристическими объектами, павильоном в метавселенной, несколькими pop-up проектами, и мы развиваем платформу по креативному программированию KODIIA.

Алина: Да, и ты еще подкаст ведешь?

А.Черейская: Я веду подкаст «Дом, который построил код», где мой соведущий — искусственный интеллект, редактор tg-канала SA lab x daily, научный руководитель в Art&Science ИТМО и тьютор в Digital Futures — международной платформы по образованию.

Алина: Все, спасибо! Путь прослежен, он большой и сложный.

Архитектурная лаборатория SA lab сконструировала бесконечное цифровое пространство для компьютерного класса «Ушедший мир» в Музее «Гараж»

Для фестиваля GEEK PICNIC.ONLINE в SA lab разработали виртуальный павильон. Созданный специально для online пространства проект представляет архитектуру, возможную только в цифровой среде. Зритель погружается в мир, разрушающий физические законы и скрывающий множество тайных маршрутов.

В 2050 году около 2/3 населения планеты будет жить в городах. «Что мы будем есть, и как выращивать съедобные растения в городе?». Так звучал основной вопрос, который SA lab задали студентам на воркшопе АРХИТЕКТУРА+FOODTECH в рамках фестиваля Открытый Город.